Б.Сварог

 

                                         Колесница   времени

                                    (Ход Ночного Солнца. Глава 1)

 

 

                             Четырежды одиннадцать раз блажен твой дом,

                             О возлюбленная Шивы:

                             Сияющие углы, трижды опоясанные красотой

                             Обнажают девять корней всего сущего,

                             Распуская восемь и шестнадцать лепестков лотоса,

                                     В котором Ты пребываешь

                                                                                              (Саундарьялахари)

 

 

 

Система «Калачакра» считается последней из высочайших Тантр (Анут­тара-йога), являясь духовной собственностью и одной из основ учения школы гелуг – главного направления религии Алмазной колесницы – ваджраяны*.

 

        «Кала есть высший космический принцип или изначально сущее, а также система временных периодов», -

 

писал известный тибетолог Ю.Н. Рерих (1946)*.

Назвав эту систему  sancta sanctorum - «святая святых» - северного буддизма, основную задачу он сформулировал так:

 

        «В целом же вопрос системы Калачакра тесно связан с про­блемой происхождения тибетского шестидесятилетнего цикла, а также с проблемой Шамбхалы, загадочной страны, откуда эта система проникла в Индию во второй половине X века».

 

 Впрочем, указывал Ю.Р.‚

 

        «Калавада еще в глубокой древности была поглощена индий­скими астрономическими школами, а ссылки на неё в буд­дийской литературе столь скудны, что не позволяют утверждать, будто бы эта система была широко распространена во времена Будды Шакьямуни или имела какую-то связь с ранним буддиз­мом»*.

 

 

Им же приводятся предположения о возможных предшественниках уче­ния Калачакра – в древнеиндийской системе калавада (буквально, «учение о времени», санскр.)‚ и существовавшей в другой древнейшей стране ариев – Иране – религии зерванизма.

 

 

                  «Время «выпекает» существа‚ время свёртывает мир‚

                  Время бодрствует‚ когда все спят‚ время трудноодолимо»‚

 

- говорится‚ например‚ в Махабхарате*.

 

   «Учение о времени как причине мира относится к весьма древ­ним “неортодоксальным” течениям... Неоднократно изложение (принципа калавады) приводится в дидактических книгах Махабхараты‚ где оно приписывается демонам-асурам»‚

 

- отмечает исследователь санкхьи  В.К.Шохин*.

Предполагают‚ что корни «культа Времени» восходят к до-брахманическому прошлому Индии‚  древнейшей её дравидийской цивилизации‚ покорённой героем Рамой и оставившей нам такие загадочные артефакты‚ как  Мохенджо-даро и Железная колонна. Столь же отдалённым истокам могут принадлежать  имена богов Шивы и Кали.

 

Всё же именно Буддой Шакьямуни, согласно анналам Тибета, сис­тема Калачакра была проповедана царю Шамбхалы Сучандре, которому и принадлежит «коренной» текст (считающейся ныне утраченной)  Калачакра-мула-тантры. Эта тантра содержала герметическую доктрину о тождествен­ности устройства Вселенной и человека - макрокосма и микрокосма, их влиянии друг на друга, а также теорию цикличности – повторяемости  собы­тий в определенные промежутки времени.

 

                                                Я овладел йогами двух тантрических стадий

                                               Блистательной Калачакры‚ царицы тантр‚

                                              А также - ответвлениями Калачакры‚

                                              Такими как астрономические знания о небе‚

                                              Которые облегчают высшее духовное познание‚ -

 

сказано  в  поэме  Второго Далай-ламы*.

  Даже безотносительно к факту, был ли Будда Гаутама посвящён в систему Калавада, весь характер его проповеди убеждает в следовании «временнόй мандале» - принципу, который мы пытаемся изложить в этой книге. Про­поведь Малой Колесницы

 

        «главными темами имела четыре благородные истины, благо­родный восьмеричный путь, двенадцать звеньев (нидан) взаимосвязанного происхождения и три высших навыка дисцип­лины, медитативной сосредоточенности и мудрости»*.

 

Дхарма (основной закон) изначально была пред­ставлена в виде колеса  (Фиг. 1.1.) – единства, все элементы кото­рого связаны друг с другом и проистекают один из другого -  как спицы колеса связывают вместе обод  и  ступицу; на взаимозависимой связи  тонких элементов ума, выраженной мандалой высших тан­трических божеств, основываются наиболее действенные методы вад­жраяны в практике ануттара-йоги.

 

Всё это даёт основание утверждать, что учение Будды как результат его «полного и совершенного просветления» - annuttara samyak sambodhi - по своему характеру с самого начала  «конгени­ально» тантрическому  по сути представлению о принципе Кала (санскр. «время») – полю всеобъемлющей энергии, поддерживающему «элементы существования» (дхармы)‚ и лишь главным образом  интерпретации эпи­гонами малой колесницы могли иметь следствием  последующую квалификацию его индуистами как настика (буквально - «нигилизм»).

 

Кала это также Кали (санскр. «черная», «непости­жимая») – имя «супруги» (шакти) Шивы – одного из ликов Тримурти, индийской божественной Троицы. Шива есть Калрагья («пожиратель времени»‚ разру­шающий мир огнём в конце цикла*)‚ и неотделим от творческой энергии космоса (Шакти), или Кали:

 

                                       «Шакти Шивы создала всю Вселенную»

                                                                       (Шива-пурана).

 

Надо иметь в виду, что принцип Шивы и Кали является  трансценден­тальным – ибо лежит в основании как  материи - moola pracriti («materia prima» Аристотеля), так и сознания (Адибудда ваджраяны). В этом парадоксальном единстве источник заблуждения, дававшего повод некото­рым критикам для обвинения в «материализме» основателя буддизма.

          Шива и Кали есть одно существо (ардханаришвара); а персид­ский Зерван (= Кала, т.е. «время»)‚ выступая «заместителем» Единого Бога‚ порождает обоих «братьев» - Бога Света и Бога Тьмы (Ахурамазду и Ари­мана)  религии парсов. Диониса греческие гимны называют двуприродным - «муже-женским»; Иисус двуедин также в качестве бого-человека; и посвящение в двуединство составляло суть всех таинств.

 

Высочайший принцип  в равной мере преодолевает как ограничение ин­дивидуального сознания (адживика) и души (анатман), так и самое «бытие» (сансара) в тех формах, в каких мы его знаем - будучи, таким образом, ис­точником «прекращения» (нирвана):

 

                               «Мир - это стрела Мары‚ попавшая прямо в цель.

                                         Я обучаю  как  извлечь стрелу*.

 

  «Кали – освободительница. Кали защищает тех, кто знает её. Кали – Ужасная Разрушительница Времени. Кали – это Тёмная Шакти Шивы»

                                                   (Калика-пурана).

 

И вместе с этим Кали удовлетворяет все желания, поскольку является  сутью жизни (прана) - равно как и смерти‚ – всеединым основанием живого Космоса:

 

        «Кали удовлетворяет все фи­зические желания Шивы. Она владеет шестьюдесятью че­тырьмя искусствами и дарит радость Господу Творцу».

                                       (Калика-пу­рана).

 

        «Всё, что нужно Шиве – это Шакти. Шива – это чистое сознание, которое нуждается в твор­ческой энергии Шакти»*.

                                 (Камакала-виласа)*.

 

Дуализм  Шивы и Шакти (Кали) в самом деле – вторичен, это нераздель­ность пассивного и активного принципов того же типа, что выражён древне­китайской диаграммой Тайцзи («Инь и ян»); и когда Господь прекращает свой космический танец и погружается в медитацию, Шакти входит в него («Шива – пожиратель времени»), а видимая Вселенная исчезает в пралайе.

В том, что этот закон дуального единства архетипичен (и мог бы быть внесён в таблицу «категорий чистого разума a priori») убеждает присутствие его во всех концептуальных системах: «прекращение времени» (а значит, отсутствие движения  и «абсолютный ноль») есть сингулярность в любом смысле – физическом, философском или религиозном. Единица (το ἑν Пла­тона) вне дискурса, а чтобы последний возник, она должна «ограничить себя» (μὴ ὀν) посредством разделения, т.е. породить все другие числа. Прин­цип времени (обобщённо – принцип индивидуации) абсолютно необходим для сознания, поскольку последнее имеет составную природу (скандха), и если есть бытие вне времени (Адибудда, У-цзи или Эн Соф), рассуждать о нём – значит обладать дурным вкусом, как точно заметил Людвиг Витгенштейн.

 

Можно показать, что природа сознания («основная проблема психофи­зики») коренится в связи  уровней и обозначена тем, что Гурджиев называл «отношением космосов» (монад); за аналогичное прозрение пришлось по­страдать гениальному неоплатонику Джордано Бруно, несчастливо попав­шему в XV век.

 

Из источника Чёрной (Кали) проистекают светы (тиб. од сал – «ясный свет»):

        «Чёрный цвет заключает в себе белый, жёлтый и все осталь­ные цвета. Кали заключает в себе все существа»

(Маханирвана-тантра) *.

 

                                «В пеплосе чёрном Летό‚ породившая двойню богиня»* .

 

Отчётливую аналогию «порождающим светам» тибетского и индийского тантризма можно увидеть в учении отца Восточного христианства св. Григо­рия Паламы, говорившего о «фаворском свете» и «нетварных божественных энергиях», и в традиции византийского исихазма – «ануттара-йоге» христи­анства.

Эзотерический символизм ваджры (дордже) тот же, что и эзотерический символизм креста (соединение вертикали и горизонтали в одной общей точке) – единство активного и пассивного начал в возникновении множества*; и проповедь Иисуса Христа - мы смеем здесь заметить,  -  является тантри­ческой  по своей внутренней сути.

 

Иисус pаr exellence есть тот, кто владеет ключом к источнику неисся­каемых «вод жизни» (прана). Он превращает воду в вино‚ а мертвых возвра­щает к жизни‚ закоренелого преступника (Вараввана) может в мгновение ока возвести на престол Отца‚ Иисус омывает ученикам  ноги  и жертвует свои плоть и кровь‚ имея в числе ближайших сподвижников гетер (Марию Магдалину) и мытарей‚ - а также совершает поступки‚ весьма экстравагантные для законоучителя-равви в понятии чопорных и кастовых иудеев I-го века. Иисус готовит царствие для детей и простодушных и прези­рает богословов-учёных:

 

        «И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца.

                                               И Дух и невеста говорят: прииди!

                                               И слышавший да скажет: прииди!

                                               Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берёт воду жизни даром»

 

                                                                                (Откр. 22 : 1,17).

 

Для позднего античного мира Христос стал отчётливым выразителем всех прежних ипостасей богочеловечества - Геракла и Диониса‚ Асклепия и Сераписа*,  - чрезмерно содействовавших смертным  и за это тяжко пострадавших «от ревности Неба». Дионис тоже превращал воду в вино, ходил по морю «яко по суху» и владел тайной воскресения мёрт­вых, как и его более ранний растерзанный предшественник – Озирис-Ра, верховный бог позднеегипетской религии. Духовный  темперамент  Иисуса был вполне подстать махасиддхам - «великим адептам» тантры, хотя и включающим в себя - подчёркнутый именно в духе средиземноморской цивилизации - мотив крёстного страдания  и смерти*. 

 Разница в шесть веков по отношению к проповеди Будды привнесла новый элемент в религиозное чувство –  ведь эпоха возникновения христиан­ства совпала по времени с созданием первой литературы тантр. Этим же обстоятельством можно объяснить и отличие, которое приобрела махаяна (Великая колесница буддизма) в сравнению с первоначальной его формой, находимой нами в («экзотерической») хинаяне - Малой колеснице.

 

Первые буддийские тантры записаны в V-VI века н.э. и, видимо, трудно будет прийти к окончательному выводу, явились ли они раньше или позд­нее индуистских тантр. Всё же мистические тексты «высших тантр» ваджраяны содержат множество индуистских коннотаций, что даёт право рассматривать учение шакти в качестве более широкого потока, вобравшего в свое русло огромное число подводных течений неортодоксальной, народной религии Индии, в том числе  многие из древнейших «утраченных» тра­диций.

 

Индусский Гермес – риши Нарада - любимец богов, вхожий во все миры и учитель небесных музыкантов-гандхарвов, которому приписываются также некоторые гимны Ригведы‚ является‚ как сказывают‚ не только первым теоретиком музыки, но и основателем школ тантры и шакты*.

 

Атрибуты Шивы и Кали: дамара (часомерный стакан), череп, колоколь­чик, трезубец и тигровая шкура перешли к разнообразным богам и богиням – олицетворениям аспектов учения Махаяны.   

Элементы доктрины о творческой энергии как всеедином принципе можно проследить уже в ранних системах индийской философии – санкхье («Санкхья-карика» Ишваракришны)  и  йоге («Йога-сутра» Патанджали). 

         

   В первой шлоке  Йога-сутры  говорится‚  как известно, следующее:

 

   «Йога есть подавление волн (вритти)

   в материи мысли (читта)»,

 

а философская система санкхья (основанная, по легенде, риши Капилой) утверждает активную роль деятельности пракрити  (первоначальной суб­станции, аналогичной  materia prima) в достижении освобождения (мокша), при этом сознательный принцип (пуруша) выступает  зависимым от пракрити:

 

        «Нет ничего деликатнее‚ по моему мнению‚ Пракрити‚ которая [с мыслью] «Меня увидели!» больше Пуруше не показы­вается»*.

 

  Мировоззрение Капилы‚ Будды и Лао-цзы даёт нам поучительный пример того‚ как «материалистические» основания могут служить опорой для радикально мистических практик - в противоположность духу европейского теизма‚ являющему диаметрально противоположные результаты:

                                                «Видя петуха‚

                                                помнить о курице -

                                                вот вещь глубочайшая‚ способная вместить весь мир»

                                                                                                        (Дао дэ цзин‚  28).

 

 «Перечисление элементов» в системе санкхья (санкхья означает «перечисление») строится по октавному принципу: 5 космических «атомов» (танматр), повторяясь на пяти уровнях, порождают элементы действия, восприятия и т.д., дополняясь лишь единственным «нематериальным» - «парадоксальным переходящим элементом»  (пуруша). Санкхья считается самой древней «системой философии» из дошедших до нас и‚ по-видимому‚ представляет литературный реликт таинственного учения гухьявидья (та же калавада)‚ упоминаемого Е.П.Блаватской*. Метод санкхьи аналогичен применённой в классическом буддизме теории дхарм – взаимоза­висимых элементов существования.

 

Ранняя буддийская традиция первым учителем  Гаутамы называет мудреца-санкхьяика – Арада Каламу.

Стих устной традиции санкхьи гласит следующее:

 

                               «Знаток 25-ти начал – на какой бы стадии жизни ни находился –

                               С заплетёнными  волосами, с чубом или бритый‚ –

                               Освободится, в том нет сомнения»*.

 

Метод санкхьи и теория дхарм подходят очень близко к гипотетиче­скому «учению о высшем едином принципе и его разделении на зависимые существования». Полностью диалектический узел антиномической связи Единого и многих  был рассечен мечом Махаяны, провозгласившей (устами Нагарджуны) тождество нирваны (последней основы и окончательного освобождения) и сансары (страдательного обусловленного существования). В индуизме последней его систематической философией - адвайтой  Шанкара-ачарьи - это же положение было закреплено  учением об  иллюзорности  страдания (Майи).

 

Так круг времени осуществил свой полный оборот‚ и история духовной мысли пришла снова к  извечной формуле, что некогда была пропета в долине Кулу:

 

                                  Ахам парамá Брахман -

                          « Я есмь изначальный Творец Вселенной».

 

 

                                   ***

 

 В древнегреческой религии также существует персонаж с именем‚ по­добным  Кале  и  Зервану – речь идет  о Кроне (Κρόνος ~ Χρόνος = «время»)‚ или Сатурне. Согласно изложению Аполлодора*‚ первым миром правил Уран, породивший титанов и Крона. По наущению Геи (изначальной «неду­альной пары» Урана*) последние восстали против отца, причём Крон, «отре­зав детородный орган Урана, бросил его в море».

 

С переменою власти титаны, дети Урана, сброшенные им в Тар­тар (Ад), поднялись на Небо, вручив власть Крону. Можно было изменить положение вещей, но не «паттерн», поэтому «Крон же снова заковал их (титанов) и заключил в Тартар».

По А.Ф. Лосеву, Кронос есть Ум и начало разделения, тогда как Уран – единство. Крон - второй Отец после Урана - «жил тем‚ что пожирал собственных детей»:  обратно поглощая свои эманации он пребывал в  процессе‚ который йоги называют дхьяной. По истечении отведённого ему срока он проглотил вместо шестого по счёту чада завёрнутый в пелёнки камень - став жертвой непроизвольной «синкопы» и предусмотрительности  со стороны жены-сестры своей‚ Реи. Короче‚ положение Крона стало представляться довольно шатким.

В результате Зевс - новорождённое Небо - был благополучно перенесён в пещеру на Крит‚ где куреты стали производить бешеные пляски в полном вооружении‚ со страшным шумом ударяя копьями о щиты‚ чтобы отец не услышал крики младенца.

 

«Став взрослым‚ Зевс призвал на помощь Метиду*‚ дочь Океана‚ и она дала Крону выпить зелье‚ которое заставило его изрыгнуть вначале камень‚ а затем и детей‚ которых он проглотил. В союзе с ними Зевс начал войну с Кроном и титанами».

 

С возмужанием Зевса  вспыхнула война на земле и на небе, причем

 

«после того, как они сражались десять лет, Гея предсказала Зевсу победу, если он привлечет в качестве союзников тех, кто были низ­вергнуты в Тартар».

 

Из этих последних

 

«Киклопы дали Зевсу гром, молнию и перун (ср. с мифологиче­ским оружием индоариев – «брахмастрой» или  «ваджрой»), Плутону шлем, а Посейдону - трезубец» *.

 

С такими-то средствами трое братьев - сыновей Крона‚ разделивших между собой три стихии - небо‚ море  и землю - одержали победу над  титаническими порождениями Урана: последние снова были сброшены в Тартар, где одни должны сторожить других. Творческая же мощь Крона (о судьбе последнего у Аполлодора ничего не сказано) - очевидно, перешла к Зевсу таким же спосо­бом, как ранее сила Урана – к Крону.

 

 Впрочем‚ многие в античности  полагали‚ что Уран‚ Крон и Зевс в самом деле царствовали на Крите; и критяне показывали пещеру‚ в которой младенец-Зевс был вскормлен молоком козы Амалфеи и мёдом диких пчёл‚ а также  фундамент города‚ основанного им вблизи Дикты. С царствованием Крона связывали время «серебряного века»‚ когда люди не старели‚ и «их волосы всегда оставались чёрными».

 

      Так излагается первая глава священной истории, и нетрудно по­нять, что повествование это о циклах времени. В куда более отвлечённых терминах говорит о них Елена Петровна Блаватская в «Тайной доктрине» - коммента­риях к таинственному тексту «Станцы Дзиан» (учёными до сей поры, увы, так и не обнаруженному).

 

Из таких соответствий можно заключить, что на представлении о смене   циклов  - но не в профаническом, «обыденном» понимании времени, - как на наиболее общем принципе основывалось космологическое учение древнейшей религиозной доктрины, закреплявшейся в народном сознании в форме мифов.

 

Существует достаточно свидетельств того, что жрецы, владевшие клю­чами к «науке» и «технологии» архаической эпохи, принимали активное участие в формировании «народной религии» и верований. Культ Афины возводят к египетской Неит (Небесной Изиде)‚ святилище которой находилось в Саисе*‚ откуда была взята святыня -  статуя‚ вырезанная из ствола оливы‚ сохранявшаяся в афинском Акрополе вплоть до персидских войн. Культ Диониса‚ согласно мифу‚ по внушению этого бога ввёл в Аргосе Меланпод‚ сын Амитаона‚  дабы исцелить  женщин от безумия‚ за что получил в награду царство*. Мелампод славился лучшим из тайноведов своего времени‚ а имя или прозвание его - «черноногий» - означает то же‚ что  «египтянин».  Эвмолп - основатель общеэллинских мистерий - прибыл в Элевсин из Фракии‚ а до того находился в Эфиопии*. Жрецы Египта по праву «отцов» опекали греков в религии и тайных знаниях.  Цикл двенадцати подвигов легендарного героя Геракла несёт явственный отпечаток религии Митры-Варуны*‚ в то время как исторический Геракл - Алкид - известен больше как беспощадный воин‚ предводитель дорийцев‚ вторгшихся в Пелопоннес*. Стихи гомеровых песней в качестве «общегреческого эпоса» компилировались и обрабатывались жреческой коллегией в Дельфах точно так‚ как спустя полтора тысячелетия  новозаветные сочинения - «отцами церкви»‚  и т.п.

 

Изначальных Урана-Гею («Небо и Земля») можно сопоставить с «пер­вым небом» - состоянием мира до расчленения, когда стихии выходили и сразу же поглощались друг в друге подобно тому, как физики  представляют себе сей­час «физический вакуум» или «горячую Вселенную» в первые пикосе­кунды рождения. Этим поясняются чудовищные характеристики гекатонхейров – первых сыновей Урана, «которые превзошли всех ростом и силой, имея по сто рук и по пятидесяти голов каждый»*.

 

Восстание Крона отчасти мотивировано тем же, чем и (в семитической интер­претации) восстание Сатаны против Бога:

 

«Гея, негодуя по поводу гибели детей, сброшенных в Тартар, убедила титанов восстать против отца и дала стальной меч Крону» *.

 

 

Как известно из ближневосточных сказаний (получивших отражение в Библии, а также в Коране)‚ поводом раздора между Богом и Сатаной стало несогласие последнего с участью‚  которую  Бог уготовил человеку. Сходный проступок навлек гнев Зевса и на Прометея‚ бога-Промыслителя (Прометий = «дальновидный»), вылепившего из глины первого человека Девкалиона и укравшего для  него с неба огонь - божественную сущность, принеся его в полом стебле трост­ника* (ср. с авандуди – «центральным каналом» позвоночника):

 

                                                «И сказал змей жене: нет, не умрете,

                                                       но откроются глаза ваши, и вы будете как боги,

                                                                       знающие добро и зло»

                                                                                              (Быт. 3 : 4‚5).

 

 Зевс даже и не подозревал о том‚ а когда проведал‚ то страшно разгневался. И корчиться бы Прометею до сей поры на вершине Кавказа‚ если бы человеко-бог Геракл не отблагодарил его за оказанные некогда бесценные услуги и не обрубил сковывавшие Прометея цепи. Но и мытарства младшего творца Гераклу неизбежно пришлось принять на себя*.

 

 Прометеем же орфический гимн называет и Крона - что вряд ли  объяснимо лишь фигурой эпической речи:

 

                        Меньших родитель богов‚ Прометей священный‚ муж Реи*.

 

 

Но вместе с тем‚ потомком титана Иапета были оказаны Зевсу немаловажные услуги - именно Прометей открыл ему тайну‚ как сохранить власть над богами*. Боги и герои в своих делах не могут обойтись без помощи скромной нереиды Фетиды‚ коротающей дни в потаённом гроте на дне океана и появляющейся на Олимпе‚ лишь протно закутавшись в дымку тумана: из всех богов ведь только она владеет ключом к могуществу первозданных Сторуких*.

 

Время  представлялось «змеящимся» - имя Реи означает течение  (ср. παντα ρει)‚ - и даже наша общая прародительница Хева‚ как припоминают‚  была той самой змеёй. Вся вселенная видится свив­шимся Мировым змеем (Шешей древних индусов) - реализацией принципа энергии-майи‚ а для того чтобы добыть бессмертие (амриту) боги‚ согласно мифу‚ использовали этого змея в качестве верёвки‚ вспахтав горою Меру (мировой осью) как мутов­кой  океан первозданных вод.

 

Змеи и драконы суть также «хтонические боги» - уже обжившиеся на планетах; потому  Тартар является «нижним миром»‚  и все «ангелы, отпав­шие от Бога», автоматически отправляются служить подальше от центра, т.е. на Землю*:

 

                                         «Хвост его увлёк с неба третью часть звёзд и

                                         поверг их на землю»

                                                                                          (Откр. 12:4).

 

Змей-Дракон - персонаж весьма древний - не всегда имел то специфиче­ски-отрицательное значение, которое он получил у составителей книги Бытия. Таковое он приобретает впервые у Зороастра (ХХII ? век до н.э.) - основателя «пророческой религии», радикально ревизовавшего религию Вед. Достаточно знаменателен  факт‚ что прежде чем стать на стезю пророка‚ Зороастр долгое время служил жрецом в храме Хаомы (Сомы)‚ - и тогда же вместо ставшей вдруг катастрофически исчезать первоначальной сомы впервые вошли в употребление её заменители.

 Утверждают также‚ что драконы  первыми  пришли на незаселён­ную Землю‚ а позднее сделались  наставниками юного и неопыт­ного ещё человечества во всяких полезных искусствах. Греки их так и называли – автохтоны - «рождённые от земли»; таковыми драконами были первые аттические цари-законодатели  Кекропс и Кранай‚ а также Эрихтоний:

 

         «Глубинная мудрость Земли воплощалась в змее (русские «земля» и «змея» - одного корня)...

         Мир‚ или по-гречески «космос»‚ получает свой привычный вид благодаря жизненной силе Земли»*.

 

Этим ещё раз подчёркнута роль Земли-Геи как изначальной всеобщей Матери (Хтон)* - входящей‚ по Гесиоду‚ в число первых четырёх первопринципов космоса.

 

По свидетельству орфической космогонии‚ донесённой до нас Апполонием Родосским‚ ещё ранее Крона на снежном Олимпе царствовал Офион (по гречески - «Змей»). Исследователями  по мифологии засвидетельствовано‚ что практически нет божества или обожествлённого героя‚ которому не придавались бы те или иные «змеи­ные атрибуты». Зевс‚ Аполлон и Афина когда-то имели змеиный облик‚ и в память об этом священные змеи содержались в их святилищах*;   змеи обвивают кадуцей Гермеса*‚ а тирс Диониса подобно ему змеевидно увит плющём. Змеи же находимы в младенческих колыбелях  Диониса  и  Геракла‚ и с ними было связано проявление пророческого дара Тиресия и Меланпода*. В Индии  и  Китае змей-наг или дракон до настоящего времени символизирует творческую энергию: короны  королевских кобр украшают главы как Вишну, так и Шивы – двух «деятельных» богов верховной триады индуизма. И даже Моисей‚ сказывают‚ водил свой народ по пустыне опираясь на жезл‚ украшенным свившимся бронзовым змеем.

 

В греческом мифе отпадению тоже придан иной смысл‚ чем в составленных  в Вавилоне  моисеевых книгах. Оскопив Урана,  Крон унаследовал Небо‚ приобретя всю творческую силу последнего; впоследст­вии Зевс (тоже «Небо») аналогичным способом отбирает себе силу Крона.

 

Совершив семидневный цикл творения, Бог «почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал»‚ согласно  Бытию (2:2); но, как хорошо известно далее, отнюдь не «почил»

 

        «Великий дракон, древний змий, называемый дьяво­лом и сатаною, обольщающий всю вселенную»                                                                                                                              (Откр. 12:9)*.

 

Аналогичное представление выражено следующей народной, не вполне почтительной поговоркой: «Чего только чёрт ни творит, пока Бог спит».      «Хтонические» змееподобные боги суть первые земные бессмертные - как это слово понималось из древности в противоположность смерти:  про абсолютные начала не говорят «бессмертные»‚ но «вечные»‚ - и единственно обладавшие секретом возрождения: они были хранителями «молодильных яблок» или «бессмертной травы».

Грехопадение  Адама и Евы вместе с утратой невинности стало также обладанием фаллосом - на что указывают символизм змея и наготы:

 

 «Кто сказал тебе, что ты наг? Не ел ли ты от дерева, с которого Я  запретил тебе есть?»*

                                                                                                                                                       (Быт. 3:11)

 

        - переходящей «эстафетной палочкой» творческой потенции Неба.         Последовавшее за тем изгнание

                 «дабы воз­делывать землю, из которой он взят»

                                                                                                                                               (Быт. 3:23)

открывает эон времени всей последую­щей земной истории – вплоть до воскресения Иисуса Христа, Сына человеческого, который «восстановит Адама» и «воссядет на небе судить живых и мёртвых»:

                                  «Первый человек Адам стал душею живущею»‚ 

                                                 а последний Адам есть дух животворящий»

                                                                                                                                       (1 Кор. 15:45).

 

Небо Апокалипсиса уже всецело принадлежит Агнцу:

          «Побеждающий наследует всё»

                                                                                                               (Откр. 21:7)‚

 - вспомним  известный иконический образ: «Иисус Христос – Царь Вселенной». О том же говорит апостол Павел, которому был внятен тайный смысл  ново­заветного учения -

 

                                 «Разве не знаете, что мы будем судить ангелов?»

             (1 Кор.  6:3)‚

и слова самого Иисуса:

 

                  «Не написано ли в законе вашем: «Я сказал:  вы боги»?»

(Иоан. 10:34).

 

Древние теологи были убеждены в том, что небесные боги – это бывшие герои и смертные, по-двигом (тапасом - силою аскетизма и безупречности) достигшие своего положения:

 

                                               «Этой деятельностью Шакра (Индра) достиг превосходства (стал царем богов)».

 

                «Оставив удовольствия и обуздав свои чувства, он (Брихас­пати) достиг положения наставника богов».

                         (Махабхарата V. 29, 8-14).

 

Сравним слова Евангелия:

 

                                «Царство Небесное силою берётся, и употребляющие уси­лие восхищают его».

(Матф. 11:12)

 

Этому полностью отвечает и учение Алмазной Колесницы – современной ваджраяны: достигшие иллюзорного тела «бриллиантовые существа» - «превыше богов»*.

 

 Так проходит свой цикл и замыкается Колесо Времени. Его «эстафетной палочкой» является творческая потенция нерасчленённого времени - лингам или детородный орган Урана‚ «безначальная природа» Будды. Сингулярное состояние присутствует непрерывно в каждом моменте и в каждой точке Вселенной, поддерживая её в качестве «алмазной» основы (кун джи), природа которой  есть пустота (ср. дао). Эта монадическая сингуляр­ность - «entity» -  самая «кровь богов» (греч. ίxώρ - ихор), - вместе с тем образует сущность того, что называют «выбором», «свободной волей» или «направлением внимания». Жиль Делез, выдающийся представитель философского постмодерна, назвал последнюю парадоксальным пере­ходящим элементом*.

 

«Переходящий элемент» - а в компьютере аналогичной функцией явля­ется положение курсора, - как мы видим, проявлен как в микро-, так и в макрокосмосе, о чём свидетельствует греческий миф, демонстрируя тем самым безотносительность основного паттерна. Независи­мым образом в физике XX века возникли понятия положение наблюда­теля (Эйнштейн) и «редукция волновой функции» (сокращение множества равновозможных значений до единственного в процессе физического экспе­римента).

 

Существует достаточно причин полагать, что человеческое сознание есть редук­ция (сокращение). Принцип этот с достаточной ясностью был сформулирован Олдосом Хаксли («Двери воспри­ятия», 1954):

 

        «Чтобы сделать возможным биологическое выживание, Мировой Разум приходится пропускать через редукционный клапан мозга и нервной системы. На выходе же имеет место жалкая струйка своего рода сознания, которая помогает нам выжить на поверх­ности данной конкретной планеты. Чтобы сформулировать и вы­разить содержание этого редуцированного знания, человек изо­брёл и бесконечно развивал те символические системы и те не высказанные прямо философии, которые мы называем языком. Каждый является одновременно иждивенцем и жертвой лингвис­тической традиции, в которой он рождён» *. 

 

Этот клапан можно называть по-разному – второй сигнальной системой, двуполушарной психикой, сознанием и подсознанием или культурным сте­реотипом. Специфическим назначением человека как вида и творения Вели­кой природы, как мы знаем, является не просто «выжить» - в этой функции его превосходят амебы или мокрицы, выживающие на планете уже миллиард лет безо всяких изменений. На горе или на счастье, человеку суждено было заново интегрировать частные формы жизни и редуцированные формы знания к их порождающей первооснове‚ – современная научная концепция говорит о ней как о синергии диссипативных структур, связывающей мир и его части еди­ным фрактально-голографическим способом:

 

        «Мы должны подвергнуть сомнению нашу уверенность в том, что мир предопределён и что познание – это отображение. В кон­тексте когнитивной науки это означает, что мы должны пере­смотреть идею о том, что в мире существует готовая информация и её извлекает познающая система»*.

 

Синергетическая парадигма расширила диапазон понятия «знание» - согласно концепции Сантьяго, диссипативные системы природы заключают в себе познающую функцию, которая есть не отображение, но самосозидание – автопоэз*.

 

Даже нервная система насекомого перерабатывает информацию быстрее, чем это может объяснить кибернетическая модель последовательной обработки сигналов; более того, каждая из миллиардов клеток нашего тела является такой познающей системой  - элементом автопоэзной сети.

 

                «Я более не могу проводить четкое разграничение между мозгом и телом»,

 

- говорит нейробиолог Кэндейс Перт*.

 

Современный человеческий вид – Homo sapiens («Человек мудрый») решает для себя задачу самопознания уж никак не менее 30 000 лет*‚ причём поиски эти протекали весьма интенсивно. В 1994г.  в пещере Шове на юге Франции было обнаружено более трёхсот великолепно выполненных рисун­ков,  примерно так датируемых радиоуглеродным методом:

 

        «Специалисты по искусству каменного века были пора­жены утонченной техникой (тени, динамика фигур, точные углы и др.), которой пользовались пещерные художники для передачи движения и перспективы. Помимо росписей, в пещере находи­лось множество каменных орудий и ритуальных объектов, в том числе напоминающая алтарь каменная плита, увенчанная чере­пом медведя. Возможно, самой интригующей находкой оказалось угольное изображение шаманического существа, наполовину че­ловека, наполовину бизона – в самой дальней и темной части пе­щеры» ^*.

 

Как свидетельствует Леви-Стросс*‚ для людей живущих‚ по нашим меркам‚ в каменном веке‚ интеллектуальная жизнь протекает ничуть не менее напряжённо‚ чем у современного человека‚ проводящего большую часть дня в офисе. Социальная организация индейцев бороро центральной Бразилии‚ например‚ отражает план строения Космоса - который мы проиллюстрируем  ниже структурой Октавы.  Деревня индейцев имеет форму круга или концен­трических кругов вокруг большого «мужского дома»‚ который расположен в центре. В периферийных домах живут женщины и их посещают женатые мужчины‚ а также родственники; число этих домов обычно кратно трина­дцати. Продольный диаметр‚ проведённый через окружность деревни‚ делит её на две основные группы людей «верхней» и «нижней» половины‚ насле­дование половин происходит по женской линии‚ и браки могут заключаться только между ними. Поперечный диаметр‚ перпендикулярный первому‚ опре­деляет  людей «верхнего течения реки» и «нижнего течения реки» - разгра­ничение‚ также играющее немаловажную роль в ритуалах. Помимо  этого четве­ричного деления‚ отражённого планом деревни‚ семьи бывают  «чёрные» и «красные»‚ относясь при том к одному из двенадцати родов‚ содержащих по три эндогамных (заключающих браки  только внутри себя) ступени - высшую‚ среднюю и нижнюю.  Все перечисленные градации до тонкостей регулируют каждодневную жизнь - типы раскраски и рисунки татуировки‚ а также виды украшений‚  строго регламентированные каждому члену племени для каждого случая. Существуют «богатые» роды‚ которые могут позволить себе много украше­ний‚ и «бедные» роды‚ которые не пользуются такими привилегиями.

 Мужчины‚ не занятые на охоте‚ целый день проводят в мужском доме‚ изготовляя «знаки отличия» - полируя‚ нанизывая и раскрашивая‚  изготов­ляя «костюмы» (не знакомые с ткацким производством индейцы ходят на­гими)  и украшения из определённых перьев‚ костей и ракушечного бисера в зависимости от функций в очередном  ритуале‚ прово­димом  по случаю любого важного события в жизни племени. Время от наступления сумерек и до утра проходит обычно в такого рода пении и танцах. В погребальных ритуалах мужчины представляются духами усоп­ших‚ тогда  как женщины - душами живых. Для специальных надобно­стей существуют два шамана - «чёрный» и «белый»‚ первый для предсказа­ния и колдовства‚ второй - для целительства и общения с «добрыми» покровителями.

 Бороро -  название рыбы‚ именем которой называют себя индейцы - веря‚ что форма эта переходна: родившись рыбой‚ после смерти они превра­щаются в попугая арара. Именно диадемами из радужных перьев арара ук­рашают себя мужчины в торжественных случаях*.

 

Не  забудем‚ что многие племена индейцев в течение столетий оказывали упорное сопротивление «натиску цивилизации»‚ приносимой сперва на бандерильях завоевателей‚ а позже - получившими специальную научную и языковую подготовку миссионерами. Загнанные в труднодоступные бес­плодные районы‚ они зачастую предпочитали стремительное вымирание от межплеменных распрей‚ голода и болезней‚ пришедших с белыми людьми*.

 

 

Задачи и концепции,  формулируемые сейчас утончённым языком науки, аксиологически были определены мистиками и поэтами – основателями ре­лигиозных доктрин - и запечатлены ритуальными практиками задолго до вступления «зари просвещения». Теренс Маккенна высказал, в частности, догадку, что поклонение тельцу, повсеместно отмеченное в Старом и Новом свете и дошедшее также до нас (в современной Индии), равно как и сим­волизм луны, напоминающей коровьи рога - были связаны с грибами  Stropharia cubensis, произрастающими на помёте крупного рогатого скота и использо­вавшимися в качестве психеделического средства древнейшей религией.  Эта любопытная гипотеза тесно связана с загадкой ведического культа Сомы, а также Элевзинских мистерий в древней Греции – ритуала, позднейшее напо­минание о котором сохранилось в христианском причастии – таинстве евхари­стии‚ когда простейший стимулятор (вино) и насущная пища  (хлеб)  преображаются в субстанцию Логоса – кровь и плоть Христовы*.

В мифе о скитаниях «гонимой слепнём» Ио‚ обращённой в белую корову‚ «по огромным пространствам Европы и Азии»‚  пришедшей  наконец  в Египет‚ где она на берегах Нила родила предка египтян и греков - сказанием запечатлена память о древнейшем расселении  народов:

 

                          «Она воздвигла статую Деметры‚ которую египтяне назвали Изидой:

                                                                   точно  так  же  они  назвали  Изидой  Ио»*.

 

                                                                        ***

 

Каждому, кто удосужится ознакомиться с научной базой синергетики‚ станет ясным, что нетривиальные её концепции своим возникновением и развитием обязаны соответствующему уровню, достигнутому в достаточно абст­рактных разделах математики (функциональный анализ и фрактальная геометрия), а также вычислительной технологии (компьютерная техника).

В этой связи не вполне оправданным кажется определение самооргани­зации как порядка из хаоса‚ данное создателем теории диссипативных струк­тур Ильей Пригожиным* и закреплённое в качестве такового популяризато­рами. Оно не вызывало бы возражения, если бы понятие хаоса в наше время воспринималось так же, как древними его создателями – как «соединение всего». По учению Эмпедокла, «хаос содержит в себе зародыши всех вещей», и в этой роли  выдерживает сравнение с плеромой («полнотой») пла­тоников и гностиков, и  Дао («Путём») древнего Китая. Для Герак­лита он – «живой Огонь, вечно возгорающий и вечно угасающий», но в современном словоупотреблении понятие хаоса лишено положительного содержания. Не забудем‚ что научная и технологическая база‚ сделавшая возможной формулировку синергетической концепции‚ - есть в высшей степени организованная умная материя.

 

 Математика‚ в самом деле‚ не имеет способа предсказать, какое направление выберет процесс в точках разветвления (бифуркаций)‚ и какая из возможных траекторий аттракторов вступит‚ по выражению Уайтхэда‚  в «формальность осуществления». С этой точки зрения мы имеет статистический рой, характеризующийся коллективными свойствами, а не значениями индивидуальных событий:  полевое проявление («волну вероятности»)‚ если угодно‚ а не «твёрдую частицу».

Квантово-релятивистской физике знаком и  «дополнительный» подход – рассматривать Вселенную в целом как связную цепь событий. Возникая из «точки сингулярности», Вселенная вырастает как симультанно-сопряжён­ное единство, между отдельными частями которого проявлены не причин­ные, а скорее синхронистические (в терминологии К.-Г. Юнга) связи. «Шнуровоч­ная теория» (bootstrap) была выдвинута в семидесятые годы: в роли «кирпичиков»‚ из которых слагается мир‚ по Джефри Чу‚ выступают гармонические отношения дальнодействия*. Квантовая психология Р. Антона Уилсона более не отделяет предмета объективной науки от «работы мозга». Атомизм физиков пришёл к исходной точке‚ от которой он начинался: Гаутама Будда‚ а вслед за ним Демок­рит и Эпикур видели атомы («дхармы») не просто «кирпичиками материи»‚ но причи­нами  ощущения и мысли*.

 

Прямое непричинное действие может быть прослежено как в живой‚ так  и в не­живой природе. Согласно Р. Шелдрейку‚

 

  «Если у достаточного числа представителей вида развились какие-то организменные свойства или особые формы поведения, они автоматически передаются другим особям, даже если между ними нет обычных форм контакта. Явление «морфического резонанса» относится не только к живым организмам, его можно увидеть в та­ких элементарных явлениях, как рост кристаллов»*.

 

С ещё большей очевидностью явления резонанса выражают себя в такой чувствительной среде, какой является человеческое сообщество.

 

Если, как явствует из теории самоорганизации Пригожина и сотрудни­ков‚ стохастические, т.е. непредсказуемые процессы могут быть представ­лены  в виде тончайшего фрактального узора («паутины»), то отдельные нити этой паутины отнюдь не случайно сплетены между собою в «живую реальность тела Космоса». Хаос предстаёт  тканью Времени,  открываемой мистиками «материей смысла»,  неотделимой от природы числа и гармонии. Реальность обнаруживает фрактально-числовую природу‚ и основание её положено простейшими принципами.

«Нечёткие закономерности»‚ открываемые при изучении фрактальных форм‚ содержат многочисленные отклонения‚  в свою очередь приводимые в действие тем же самым нелинейным законом. Любопытно данное Гурджиевым определение священного легоминизма - утверждающее‚  что «исключения из правила» должны рассматриваться как проявления закона более высокого порядка.

 

В самоорганизующемся мире отсутствует детерминизм в смысле Лап­ласа (классической механики) - и‚ вполне возможно, сами «универсальные константы» и физические законы мира возникают в игре первона­чал  на каждом этапе развития  нашей вечно юной  Вселенной. При этом‚ очевидно‚ для игры должна быть основа – хотя бы те чёрные и белые бобы, которыми Гераклит играл с детьми в песейю.

 

Итак неизбежно мы снова приходим к «вечному вопросу» о характере абсолютной основы, общей в функционировании ума человека и в эволюции материи. Трудно оспорить убеждение, что первым претен­дентом, всего вернее, окажется то же время –   непонятная и самоочевидная категория, дающая  Миру  возможность – быть‚ и нам  –  осознавать его.

 Постараемся пояснить доводы, по которым время отнюдь не является некоей текучей  субстанцией, заполняющей три измерения пространства, но есть принцип представления высшего порядка абстракции.

 

Первое подробное разъяснение мы находим у Плотина, римского неоп­латоника III века – анализ, к сути которого позднее‚ как отметил А.Ф.Лосев‚  никто ничего не добавил‚ - в том числе  и  Кант*.

 

В Третьей  Эннеаде, кн. 7‚  Плотин подробно обосновывает следующие положения:

 

Во-первых, 1) невозможно, чтобы время было движением, поскольку всякий вид движения уже находится во времени.

 

Во-вторых, 2) время также не является мерой движения или количеством его, поскольку для измерения этих количеств мы должны были бы пользоваться мерою времени, то есть его частями; такие меры предполагают либо другое движение (например, скорость света, используемую как кон­станта), либо «иное время», которым можно было бы измерить  первое.

 

В-третьих, 3) время также  не есть и число, даже и «непрерывное», ибо   ко времени опять  прилагается  мера‚ то есть  часть времени. Не  время нуж­дается в числе, а число, используемое для измерения, уже предполагает время, говорит Плотин. Время неделимо, хотя бы оно и содержало «раньше» и «позже».

 

  «Быть может единственное, в чём мреет намёк на ощущение вре­мени, это ритм; не повторение биений, но зазор между двумя та­кими биениями, пепельный прогал в угольной мгле ударов: нежная пауза. Размеренность самих ударов лишь возвращает нас к мизер­ной идее меры, но в промежутках маячит нечто подобное Времени подлинному», -

 

так говорит  Владимир  Набоков, и далее:

 

        «Необратимость времени (которое прежде всего никуда не обра­щено) есть следствие узости кругозора: не будь наши органы и орган-роды так вопиюще асимметричны, Время представлялось бы нам амфитеатром, и весьма величавым, похожим на рваную ночь и зубристые горы, обступившие маленькую, мерцающую, мирную деревушку»*.

 

И какое  же заключение делает Плотин?

А именно, что время, число и движение суть разные виды отношения к Вечности,  различные способы отображения его:

 

  «Время возникло вместе с Небом по образцу вечности  и есть её подвижная икона*;

  «Время охватывает непрерывно каждую мельчайшую часть кос­моса  и человека, будучи таковым именно в силу своей связанности с вечностью» *.

 

Суть сказанного станет более ясной‚ если указать, что под Веч­ностью (греч. aἰών  - Эон) подразумевается единая (τό έν Платона) основа или неразложимая (ваджра) субстанция равно как «ума», так и «материи». В нашей интерпрета­ции Калачакры мы относим её к I уровню иерархически понятого Времени  -  «сингулярности».

Говоря же проще, время - это узор узоров, благодаря которому единое представляется (можно сказать и «становится») множеством. Время –  способ организации (вне-временнόй) основы в симультанные (со-рождённые) иерархиче­ски вложенные паттерны живой реальности тела Космоса.

Время иерархически организовано, отвечая  иерархии космических уров­ней, но при этом остаётся неделимым‚ в соответствии со знакомой  нам гологра­фической аналогией: в каждой «части Космоса» все уровни времени представ­лены в той же мере, как и в его целом. Этот принцип отвечает герметическому учению о  микрокосме.

И всё же, хотя часть отражает целое, как «жемчужина в ожерелье Индры», целое не может быть выведено из части, как и голографическая кар­тинка, даже самая совершенная,  не суть породивший её объект.

 Лейбниц в Монадологии иллюстрирует положение следующим образом: каждая монада «отражает» Космос (поскольку имеет «субъект или основание в Боге»), но она «лишена окон», позволяющих ей заглянуть за пределы самой себя*.

Позволяющее  нам «знать» - это начало времени, позволяющее  рассуждать об этом знании –  начало числа. Нити мирового ковра связаны принципом движения, объединяющим конец с началом в нераздели­мое целое природы.

Ум напоминает мережку‚ то есть вырванные из ковра нити‚ и тщетна попытка рассуждать о тройственном  едином  (санск. трийуга) в категориях нашего «превращенного» ума. Тем не менее‚ это вовсе не означает «непости­жимости» же – «вещей-в-себе» - не существует, как хорошо знали древ­ние:  что никак не проявляет себя (не актуально) не-есть, небытия же нет также (Парменид). Ум - это колесо с двенадцатью спицами (нидана), и никакая абстрактная логика, ни теория логических типов ничего не добавят к этому способу рассуждения.

«Вещь-в-себе» раскрывается методом гнозиса – запрягай коней и пусть они несут тебя в небеса Аполлона, на третье и на седьмое небо, как говорит Платон в Федре*: там причастишься ты жизни богов, и «тонкие, вла­стительные связи» станут внятны тебе:

 

«Там‚ где вольная жизнь, в третьем небе небес, где сияют миры и лучатся, там бессмертным ты сделай меня…»*.

 

 «Психофизическая основа» едина, а потому откровения и восторги гно­зиса – не иллюзия, но метод познания не менее безупречный, чем отпечатки в толстоэмульсионном слое редчайших микрочастиц – залётных бабочек из мира умонепостижимого.

«Единство субъекта и объекта» - гегельянская терапия, на время ожи­вившая философскую жизнь Европы после кантианского «коллапса», но и вызвавшая резкую критику кантианцев и Шопенгауэра‚ была всё той же утончённой игрой в понятия, лишённой жизненного сока, что и диалектика позднейших неоплатоников, утративших способность эпоптейи. Элевзин закрылся, и секрет «напитка бессмертия» последние бессмертные унесли с собой…

«Сумерки богов» классического мышления и ньютоновской науки на­ступили синхронно с «закатом Запада», как и было предсказано. Новые пан­диты и гуру квантовой физики, спаливши для начала  несколько атоллов в Ти­хом океане, увидели вдруг, что законы внутриатомного уровня могут служить объяснением загадки жизни и сознания.  Эрвин Шрёдингер еще в 1944 году писал, предваряя открытие ДНК:

 

        «Для физиков – и только для них – я постараюсь прояснить свою точку зрения таким образом: живые организмы, как представля­ется, являют собой макроскопические системы, свойства поведе­ния которых приближаются к тем физическим системам, которые заморожены до абсолютного нуля и беспорядочные молекуляр­ные колебания которых прекращены»*.

 

Фритьоф Капра остроумно подметил, что революционные открытия в области ге­нетического кода, фрактальной геометрии и индоловых галлюциногенов про­изошли синхронистически - т.е., по видимости, никак между собой не связанно‚ - в биологии, чистой математике и психофармакологии практически одновременно. К внушительному списку достижений головокружительных десятилетий века в релятивистской и квантовой механике надо добавить и результаты‚ достигнутые в психологии - отчёты о трансперсональных  содержаниях  человеческой психики.

Описывая красоты множества Мандельбро,  Фритьоф Капра говорит следующее:

 

        «Рассматривая эти изумительно красивые изображения закру­ченных спиралей, водоворотов, морских коньков, органических форм, расцветающих и превращающихся в пыль, нельзя не заме­тить сходства этих картин с психеделическим искусством 1960-х годов. Это было искусство, инспирированное схожими путеше­ствиями, но содействовали им не компьютеры и новая матема­тика, а ЛСД и другие психеделические наркотики».

        «Можно предположить, что фрактальные паттерны, столь пора­зительно проявляющиеся в ЛСД-опыте, каким-то образом встроены в человеческий мозг»,  -

 заключает он *.

 

В основе множества Мандельбро лежит отображение, которое записыва­ется очень просто:

                                                                                                                                                 zz² + c‚ –

итеративный процесс на плоскости комплексных чисел.

 

        «Звук, который под конец начинает видеться как топология, ди­намически сворачивается в форму, голосом которой и становится этот звук, и которая вслед за этим начинает разворачивать иде­альные комплексы, представляемые со специальной целью нау­чить чему-либо».

        «В некотором абсолютно точном смысле это место, откуда при­ходят идеи. В этом другом измерении излучаемые в неизмери­мых масштабах идеальные конструкции проходят перед взором странствующего‚ и могут быть постигнуты в одно мгновение»*.

 

Какие ещё нужны были доказательства, что существует то место, где счастливо встречаются метафизика и математика и идут далее в обнимку друг с другом – «интерфейс между духом и материей»‚ лежащий  в самом центре парадокса времени?*

 

Наблюдения исследователей глубинной психологии отчётливо свидетельствуют, что отмечаемые в «измененных состояниях сознания» феномены невозможно произвести от конкретных физиологических или био­химических причин, их вызывающих: субъективно таковые функции превосходят возможности языка‚ да и вообще далеко ведут за рамки психического.

 «Концептуальное мышление»‚ в самом деле‚ может отсутствовать все нескольких часов влияния психеделика‚ «и связно сказать что-либо человек не в силах». Переход от этих ландшафтов к обычной мыслительной деятельности и языку понятий можно сравнить с возвращением от участия в прихотливом танце нежнейших отпечатков - изысканных чешуек редчайших мировых загадок‚  или от управления источниками внутризвёздной энергии - и спуском в подземную каменоломню, дабы отёсывать и ворочать гранитные глыбы. «Экстраординарное усиление интегративных и творческих возможностей», считавшееся ранее редким достоянием гениальных индиви­дуумов или боговдохновенных мистиков‚ под влиянием изменения содержа­ния моноаминов в тканях головного мозга могло найти объяснение лишь в предположении того, что этот мозг может работать как антенна, способная непосредственно воспринимать информацию, - причем не только данного (человеческого) биологического вида, но и от других видов, от биосферы, клеточного и субатомного уровней и Космоса. К человеку равно как и к электрону‚ - считает Гроф‚ - применим принцип дополнительности  Бора:

 

«мы должны принять парадоксальный факт‚ что человек есть одновременно и материальный объект‚ т.е. биологическая машина‚ и обширное поле сознания*.

 

Нейрофизиологи приходят к выводу, что нейронные сети мозга скорее отвечают деятельным функциям тела, его физическим актам, в то время как проявления памяти и обучения, раскрытие «скрытого знания» и высшие спо­собности творчества в большей мере связаны с ядром клетки, молекулами его ДНК.

Шрёдингер был прав в своей гипотезе, что основа клеточного ядра (ДНК), отвечающая за жизненную функцию, является макроскопическим квантовым объектом: эти нити  можно увидеть в мощный микроскоп, и в то же время они представляют собой жидкокристаллическую структуру, способ­ную излучать когерентные электромагнитные волны в световом и сверхвы­сокочастотном диапазонах, т.е. работать как квантовый генератор. Излуча­телем и приёмником здесь выступают неспаренные электроны нуклеиновых оснований ДНК и РНК, «рабочие центры» ферментов и проводящие каналы мембран. Активность этих электронов, которые присутствуют также в гетероцик­лах моноаминов и других модулирующих деятельность нейронов соединениях, может быть зарегистрирована методом электронного парамагнитного резонанса (ЭПР)*.

Хотя для того, чтобы сказать окончательное слово в этих теориях, необхо­дима куда более развитая экспериментальная технология, есть основания полагать, что действующая на всех уровнях квантовая голограмма должна представлять из себя «ячеистую структуру», полевые свойства которой значительно отличаются от известного на нашем макрофизическом плане. Ею формируется  «банк данных» - как индивидуального человеческого сознания, так и «сознания» всех биологических видов и Космоса в целом.

 

В пользу этого говорит, например, такой многозначительный факт, что различные организмы, разошедшиеся в своей эволюции миллиарды лет назад и с тех пор развивавшиеся независимо друг от друга, сохранили единый генетический код, несмотря на значительные различия в функциях. Данные исследователей указывают на согласованную эволю­цию жизни, как бы направляемую (номогенез) в рамках всей планеты. Джеймс Лавлок показал на примере атмосферы Земли, что ее состав и температура оставались на регулируемом, приемлемом для жизни уровне неизменно в течение четырех миллиардов лет‚ несмотря на периодические колебания теплового излучения Солнца и других параметров*.

Кроме того, как известно современной физике, квантовыми излучателями (мазерами) являются космические объекты, «чёрные дыры», некоторые звёздные системы и ядра Галактик. Нет ничего удивительного, если земная биосфера и отдельные её организмы включены в единый «тактовый ритм», задаваемый Космосом*. Свет, как  знает физика, имеет энергию (действие), но лишен «массы покоя»‚ - что указывает на электромагнитные волны как на возможный «посредник» между «физической» и «супрафизической» вселенными.

Вся эта метанаучная проблематика, лишь вскользь затрагиваемая нами, развилась в течение жизни одного поколения. Нетрудно себе представить, что «научный гнозис» в скором времени мог бы привести к коренной перемене в характере человеческого общества. И  как знать, не окажутся ли некоторые  памятники древнего мира, - а в их числе загадочные математические «курьёзы» вроде И цзина, циклического календаря и священного летоисчисления майя  - «рудиментом» или непосредственно воспринятым «посланием»  существовавших  прежде цивилизаций?

В пользу иной гипотезы может служить указание на то‚ что Мезоамерика, столь известная поразительными артефактами, является в то же время экосистемой, максимально насыщенной психоактивными индоликами и амфетаминами*. Антропологам эти культуры являют вящее доказательство того‚ что производство металлов и использование механизмов не есть главный критерий определения цивилизации. Известное изображение на саркофаге Пакаль Вотана, открытом в 1952 году (как раз в начале западной «атомной и космической эры») - в равной мере выдерживает интерпретации и как пилотирование космического аппарата, и как отчет о психеделическом путешествии (Фиг. 1.5).  Некоторые неолитические рисунки «шаманов», украшенные галлюциногенными атрибутами - грибоподобными и насекомоподобными формами и т.п.‚  возраст которых определяется не менее чем в 30 000 лет‚  - поразительно напоминают современные фигуры астронавтов в скафандрах и шлемах.

Каковы бы ни были источники происхождения эзотерических учений о времени, явственно ощущается их родство с реальностями не «от мира сего», а супрафизического и квантового, названного в  ваджраяне  дхармакайей – «алмазным телом» Будды.

Открытие К.-Г. Юнгом комплексов глубинной психологии в форме мандалы означало для науки о человеке то же самое, что для физики – открытие квантов энергии Максом Планком.

Способы исследования мира посредством  психологических техник есть методы медитации, наиболее детальную разработку получившие в учениях йоги и тантры. Несколько отличные от этого методики, но приводящие к сходным результатам‚ повсеместно и с самых древних времен  применялись шаманами. Действие психеделиков-энтеогенов (греч. ἔνϑεος - «бог внутри*) выявляет существенные различия в природе людей: для большинства этот опыт покажется пугающим и крайне нежелательным‚ демонстрируя  неизвестные и неожиданные аспекты внутренней реальности‚ встретиться с которыми их сознание вовсе не готово‚ - а также открывая‚ сколь шатки основания так называемого «здравого смысла»‚  установленные умом:

         «Я понял, что могу определять, какие идеи являются живыми и какие - мёртвыми: мёртвые идеи не выражались иероглифами, а оставались словами. Я обнаружил, что в обычном человеческом мышлении имеется огромное количество таких мёртвых идей»*.

 

Главная «странность» связана с тем‚ что в этих измерениях человек  впервые начинает приближаться к тому‚ что может быть названо полным осознанием. Проникая в глубины, «наблюдающий свидетель» становится беспристрастным очевидцем  работы мозга - скрыто действующих его функций и клише памяти, вплоть до клеточного уровня; он также способен покинуть своё физическое тело‚ а также изменять работу различных «программ»,  действуя на любом из  мировых уровней *.

Здесь обнаруживается‚ что деятельность эмоций и мысли управляется прихотливой игрой‚ а воспринимаемый обычно целостным психический процесс («сращение» - англ. concrescence - Уайтхэда) - есть театр в хорошо срежиссированной постановке. Может быть открыто несколько «этажей» психики с различающимися временами, причём более «медленный» ряд мыслеобразов на каждом этапе определяется путём выбора элементов из более «быстрого» ряда, что  происходит одновременно на четырёх уровнях‚ и т.п. Тело становится единым контуром циркулирующих энергий, достигая вселенских масштабов, при этом различные виды психических сил проявляются в форме «божеств», возникающих на различных планах («лотосах») тонкого тела. Это тело имеет строгую математическую структуру, к которой лучше всего подходит определение кристалл.

Как  отмечает большинство исследователей, первым ощущением в изменённых состояниях сознания является изменение хода времени, а интеграция различных элементов восприятия приобретает исключительно абстрактный характер*. Иное дело, что далеко не все практикующие  обладают достаточной подготовкой в области  математики, чтобы адекватным языком описывать увиденное.

Весьма знаменателен факт, что такое, казалось бы, радикальное нарушение (с точки зрения «нормальной психологии») функций работы мозга не сказывается нисколько на субъекте «психонавта»:  напротив, его способность понимать увиденное возрастает на порядки  вплоть до достижения им области, где всё исчезает в едином потоке умного света (тиб. од сал, санскр. брахмаджоти). Из этого непостижимого истока, как из нитей ковёр, сплетается заново кружево профанного мира, стирая разли­чие между «сансарой» и «нирваной»: подвижник может пребывать в последней, не оставляя обычной реальности. И глубина океана‚ и волны на его поверхности - суть та же вода.

 Такое отношение «субъекта» и «объекта» зафиксировано в древнеиндий­ском эпосе терминами «кшетра» и «кшетраджня» - поле и познающий поле (санск.). Древние источники сходятся на том, что природа «познающего поле» - т.е. субъекта познания и действия - является супрафизической («сингулярностью»), будучи  в конечном счёте основой самого света.

Он есть тот «активный элемент», которым «вспахано время», - по слову О. Мандельштама, - «элемент пассивный», извлекая пульсации бытия из его недр, дабы возникла Роза‚ - возвращая нас к исходной мифологеме Шивы и Шакти. 

 

                                                                                               

 

        2005 © Б.Сварог

                waruna@yandex.ru